В годы Великой Отечественной войны погибло около 16 миллионов мирных жителей СССР, причем многие из них от голода. Из чего состояли скудные обеды белорусских семей в военные и послевоенные годы, корреспонденту кулинарного портала Oede.by рассказала Галина Шубина, которая, когда началась война, была маленькой девочкой…
– Представляете, восемь человек семьи и посади всех за стол, и накорми и утром, и в обед, и вечером, – начинает свой рассказ Галина Гавриловна. – И теперь удивляюсь: как это мы жили, что ели? Когда ещё была корова, было проще: из муки и молока делали затирку, жили в основном на молочном, потом немцы всех коров уничтожили… После войны у нас снова появилась коровка – это нам колхозную отдали, в колхозе не было чем кормить скотину, она бы погибла. А мы срывали с крыши солому и ею кормили корову. Помню, когда её вели к нам в хлев, бедная аж падала от голода и слабости.
Что ели во время войны и после неё? По сути
питались «подножным» кормом. Летом собирали головки клевера, высушивали, мололи и жарили оладьи. Собирали семена «конского щавья» тоже сушили и ели. Самое большое лакомство можно было раздобыть весной. Когда перепахивали землю, в ней находили старую мёрзлую картошку, за то время, что она пролежала в земле, она превратилась в чистый крахмал – оладьи из неё были настоящим деликатесом! Ну, а в хлеб добавляли буквально всё: и шелуху от картофеля, и траву. Помню, что
очень хотелось настоящего хлеба, всегда о нём думали, мечтали…
Ещё во время войны было очень трудно без соли. Помню как-то нашли соль смешанную с керосином, видимо калийную. Так в печку эту «кашу» ставили, чтобы керосин выпарился. А у соседки до войны была деревянная бочка с солью. Так она во время войны кусочек бочки «адсячэ» и в суп бросит…
После войны вся земля была «постная», потому что не было скотины, чтобы удобрить землю. А ещё в 1946 году была сильная засуха, из-за чего не уродило ничего. С питанием пришлось очень туго, и такая ситуация продолжалась почти до 1953 года. Помню, уже в это время я как-то шла домой из школы, и вдруг в обочине в пыли увидела… буханку хлеба. Это военные везли продовольствие и потеряли хлеб, а я прибежала домой и отдала его маме. Сколько было радости!
После войны почти все семьи были большими – по восемь, шесть человек. Только о том, чтобы прокормиться и думали. Мы, дети, так прямо охотились за едой. После того, как сожнут колхозный ячмень, пшеницу или жито в поле всегда оставались колоски, а собирать их было запрещено – это считалось воровством. Но кушать хотелось, и все дети всё равно бегали за ними в поле. Вот и мы с сестрами за колосками побежали: я, Зина и Надя. Да и немного-то нашли тех колосков, когда прибежал колхозный бригадир и начала за нами гоняться, чтобы поймать. Родителей могли из-за этого сильно наказать. Мы добежали до речки и вбежали глубоко в воду, бригадир не захотел одежду мочить, но долго стоял на берегу, ждал чтобы мы вылезли…
А, после этой Двины сестра Зина заболела малярией, наверное, её тогда комар укусил. Вот страшная была болезнь! Помню, я залезла на чердак и рыдала, что Зина умрёт, так ей было плохо. Как её лечили? Сестре Наде кто-то посоветовал сделать такое «снадобье»: поймать лягушку, посадить её в банку и залить самогонкой, потом давать пить больной. Потом ещё наша тётка Домна где-то достала хинина. Так что как-то «выратовали» нашу Зину. Но я как вспомню, самое страшное это была лягушка: Зина-то не видела, как эта лягушка мёртвая раздутая в стакане болталась, пока она из него пила… Ой, и до сих пор-то не знает, как вылечилась!..
Что касалось каких-то сладостей для детей, сахара, то их тоже не было. Сахар в доме появился намного позже, чем закончилась война. По колхозной разнарядке семьи должны были обрабатывать лён: тресту раздавали по домам, её сушили, «теребили», а потом обратно отдавали в колхоз. Вот за это нам дали небольшую «торбочку» сахара. Помню, брат весь этот сахар рассыпал на стол перед нами небольшими «горбочками», и мы уже все дети его ели, чем-то макали в него и ели. Вкуснятина!
Самое большое лакомство можно было раздобыть весной. Когда перепахивали землю, в ней находили старую мёрзлую картошку,
за то время, что она пролежала в земле, она превратилась в чистый крахмал – оладьи из неё были настоящим деликатесом!
Только тогда, когда на целину поехал брат и прислал нам оттуда целую тонну пшеницы, тогда, можно сказать, мы были спасены от голода. Это зерно мы получили на «элеваторе». Часть оставили сеять, а остальное ели – ну, и наелись мы! Ведь из пшеницы – что хочешь, и крупа, и мука, и семена…
Еще делали огромные запасы на зиму. Отец всегда собирал в лесу грибы, целая бочка всегда была запасена, а еще – бочка капусты, бочка свеклы. Из свёклы ещё рассол делали специальный – свёклу в воде замачивали и пили всю весну.
И казалось бы только закончилась война, есть ничего нет, но всегда к Пасхе был очень богатый стол. И мы, дети, в этот день вставали спозаранку, потому что знали, что наедимся всякой вкуснятины вдоволь! Например, с начала осени мама собирала весь творог в специальную бочку, где он хранился в сыворотке. И уже на Пасху мы ели творог и вкусные булки.
На Новый год тоже всегда был богатый стол, а в доме – полным-полно детей. Старший брат Володя из бумаги делал красивые игрушки. А из теста пекли разных птичек, бублики и тоже вешали на елку.
И самое главное, что и свадьбы после войны всегда такие закатывали! Из алкоголя, конечно, была самогонка. Рюмка была одна на всех: сначала выпивали молодожены, а потом – все за столом по кругу. На столе еды тоже много было: самые большие деликатесы – варёное мясо и макароны с молоком.
Так что и во время войны и долго после неё были только овощи, фрукты, ягоды, грибы, щавель – всё это собирали и запасали мешками. Ещё собирали лесные орехи. На печке всегда было полмешка орехов насушено, но до Рождества детям их не разрешалось есть. Да, действительно, как мы выжили?..
Фабрициуса 8
